королевства. Может, Мандарии?.. кто их там разберет.
Бедняцкие районы никак не отделяются от мест, где живут более удачливые горожане, однако, входя в такой, сразу понимаешь, что пересек черту между двумя мирами: здесь все какие-то более напряженные, молчаливые, воняет сильнее, и бараки выглядят более убогими и обветшавшими, а кое-где вообще самодельные хибары стоят. Жалкое зрелище. Однако особо тут не пожалеешь никого — нужно держать ухо востро: только дашь слабину, и даже какой-нибудь ребенок кольнет тебя ножом только для того, чтобы отобрать что-нибудь ценное и купить хотя бы немного риса. И о чем только думал, беря все эти займы?.. И ведь никогда не признаюсь никому, зачем набрал столько деньжищ… даже самому себе не перестаю врать, что никогда не сделал бы и не сделаю такого…
После смерти Унис словно руки опустились: что бы ни пытался нарисовать, все получалось каким-то не таким… чего-то не хватало… Сначала это было заметно только мне, но потом посыпались жалобы клиентов, что, мол, то изображено не так, как они хотели, то гравюра никакого обещанного магического эффекта не оказывает… Средства начали таять, отношение ко мне портилось, а отчаяние сильнее захлестывало — все в доме и округе стало немилым. В конце концов я просто стал молча сидеть у холста, не зная, что изобразить… как изобразить. Не выдержав, взял в займы большую сумму и купил себе незаконным путем билет на Запад (законный недоступен простому горожанину). Ха… да, именно — такой вредный нелюбитель всего заграничного… Смешно, если бы не было так грустно. Я пытался сбежать от всего, но в итоге не смог сделать даже этого, порвав билет, сев дома и принявшись ждать, когда все окончательно рухнет, и собьет с ног поток жалоб и гневных напоминаний ростовщиков. Это-то и привело меня в заведение Уджа — то, что я нытик и слабак, который испугался на полпути, развернулся и сбежал от перемен. До того, как попасть в бордель, я часто думал: как бы сложилась моя судьба, воспользуйся я купленным билетом? Добился бы успеха там? Помер бы в какой-нибудь канаве всеми забытый?.. или?.. или что?..
Размышляя об этом, я, однако, старался не терять бдительность, то и дело осторожно поглядывая по сторонам и стараясь сохранять невозмутимый вид. Самое поганое, что далеко не все бараки в этом районе пронумерованы, да и улицы редко когда имеют таблички с названиями. Окончательно запутавшись в его хитросплетениях, я со вздохом сдался и решил на свой страх и риск спросить какого-нибудь более-менее нормально выглядящего встречного (к счастью, драгоценный камень Уджа, вернувшись от Дайдзиро, оставил дома в погребе). Этим встречным оказался скучавший мужчина средних лет, сидевший прямо на полу возле одной из небольших лавчонок и куривший трубку. Глядел он на меня отстранено, выслушал молча, затем, призадумавшись, послал к некоему Роэмону, который наверняка знал, где они могли быть. Такой поворот беседы мне, мягко говоря, не очень пришелся по душе, но что оставалось?.. Мальчишка-оборванец отвел в какой-то дом, входная дверь которого выходила в подворотню. Судя по всему, некое подпольное заведение. Там, в одной из комнат с циновкой и низким столиком, сидел пожилой мужчина с аккуратно причесанными усиками и короткой стрижкой. По обе его руки сидело по вооруженному охраннику. Меня тут же бросило в жар, но дверь за спиной закрылась, мальчишка куда-то пропал, а путь отхода преградили еще воины. Похоже было на ловушку. Мужчина, улыбнувшись, жестом попросил меня сесть. Я, сглотнув, подчинился и уселся на подушку напротив.
— Я слышал, ты ищешь Ляо Джу и Мэй Лу, — задумчиво произнес он, покуривая трубку. — Чего тебе от них нужно? — без всяких представлений и лишних слов.
Я помедлил, пытаясь правильно подобрать слова. Говорить скрытно, что у меня просто есть к ним одно дело, в такой обстановке вряд ли могло восприняться так, как мне надобно было.
— Им угрожает опасность, — помедлив, ответил. — Я хочу их предупредить.
Судя по тому, как напряглось лицо мужчины, подбор слов оказался весьма… плох. Ох, и угодил же я в неприятности…
— Опасность?..
Один из телохранителей, тихо извинившись, приблизился к господину и что-то шепнул ему на ухо. Мужчина нахмурился, затем хитро улыбнулся.
— И что же мальчишка Уджа забыл здесь? — произнес вдруг он с недоброй улыбкой и сделал жест, после которого воины за моей спиной обнажили мечи.
Не знаю, что произошло бы со мной, не вмешайся тогда тот, от кого я меньше всего ожидал получить помощь. Вдруг одну-единственную дверь, ведущую в комнату, резко вышибло, а опешивших воинов-охранников резко отбросило в разные стороны, ударив о бумажные стены, разорвав одну из них и обнажив частично какую-то пустую комнату, похожую на спальню проститутки. Двое телохранителей не менее изумившегося мужчины резко поднялись и обнажили мечи, приготовившись к бою, но вбежавший в помещение… Аум!.. быстро оглушил их ударами своего водного хлыста. Двигался он так ловко и точно, словно воины этого господина были для него не более чем неуклюжими детьми с бамбуковыми палками. Я же и мужчина были так ошарашены происходящим, что оба впали в ступор, из которого меня вывел тут же подбежавший ко мне Аум. Он схватил за руку, заставив подняться, и утянул за собой к выходу из строения. Перед тем, как мы скрылись, Аум, смеясь, кажется, показал господину какой-то некрасивый жест. Мужчина, немного пришедший в себя, побагровел, подскочил и что-то крикнул нам вслед, но я был так шокирован, что не различил слов.
* * *
— Ты что, совсем сдурел?! — прикрикнул на меня недовольно Аум, когда мы отбежали как можно дальше от той злосчастной подворотни, где располагался дом. Странно, но за нами никто не погнался. — Мало того, что заявился в, мягко говоря, небезопасный район, так еще и умудрился попасть в логово Роэмона — одного из мелких конкурентов Уджа! Да он бы с тебя три шкуры спустил, дурачина! А еще меня называете идиотом! — голосил молодой человек с пристрастием: так, что нас прекрасно слышала вся улица. Учитывая, что мы по-прежнему находились в злосчастном местечке, естественно, некоторые тут же начали косо поглядывать в нашу сторону.
Занервничав, я раздраженно попросил Аума говорить тише. Бывший русал, встрепенувшись и сообразив, что беспокойство мое не беспочвенно, понизил голос.
— Ты ищешь этих двоих работниц, ага? — хмуро спросил он.
— Откуда ты знаешь?.. Да и вообще, что ты здесь забыл? И… и то, что ты сделал там, в том доме… как?..
Однако Аум остановил меня жестом.
— Пойдем, потом все расскажу.
Роскоши спорить не было, поэтому последовал за
